Аркадий Застырец - Сон в летнюю ночь
Чтоб в пыль тебя развеял суховей!
Тезей
Ну прямо до смерти запугал Стену! Ведь она такая чувствительная, бедняжка!
Пирам
Никак нет, ваша светлость. Во-первых, ничего ей не сделается. Во-вторых, «развеял суховей» – это реплика для Фисбы. Как только она услышит «развеял суховей», сразу понимает: ага, пора выходить. Ну вот, убедитесь сами. Вот она идет.
Входит Фисба.
Фисба
О! О! Стена! Кусок природы грубый,
За что тобой отрезан мой Пирам?
За то, что целый месяц по утрам
Вишневые мои лобзали губы
Все эти камни, известь и песок?..
Пирам
Что вижу я? Знакомый голосок!
О щель в стене, скорей раздвинься шире!
Услышу ль облик милый сквозь тебя?
О, Фисба!
Фисба
Ты ли, ты ли там, любя,
Прижался нежным ликом к грубой щели!
Пирам
Кому ж еще тут быть на самом деле?
О, дай тебя сквозь щель облобызать!
Фисба
Тесней не в силах губ к стене прижать!
Просунь и ты уста свои в дыру!
Пирам
Сейчас, я только грязь тут оботру.
(Целуются.)
У древней в полночь встретимся гробницы?
Придешь?
Фисба
Да чтоб мне провалиться,
Коль не приду!
Пирам и Фисба уходят.
Стена
Вся вышла роль Стены.
(Уходит.)
Сократ
Стена уходит, подтянув штаны.
Тезей
Вот и нету больше преграды между враждующими семействами.
Диоген
Так оно и бывает, государь, если стены имеют уши, чтобы подслушивать, и глаза, чтобы подглядывать за обеими сторонами.
Ипполита
Ну, ведь полная ахинея, а?
Тезей
Лучшие пьесы в мире – и те призрачны, как тени, а худшие, вроде этой, – даже тенями не покажутся, если мы им не поможем своими прибаутками!
Ипполита
Вот именно, своими. А их прибауток при том лучше вовсе не слышать!
Тезей
Если наши прибаутки, вызванные к жизни их прибаутками, удадутся, они могут вообразить свое представление весьма полезным. Кажется, это называется «сильное эвристическое начало». Однако внимание! К нам приближаются два геральдических зверя: Лев и Луна.
Входят Лев и Луна.
Лев
О нежные, чувствительные дамы,
Кого и мышка может напугать,
Я вынужден по ходу этой драмы
Живого льва на сцене представлять…
Но я не лев – простой столяр Удоба,
И мухи не обидел-то небось,
Да будь я лев, представьте, каково бы
Мне самому в такой толпе пришлось!
Тезей
Весьма предупредительный и вполне рассудительный зверь.
Диоген
Самый незвероятный изо всех известных мне зверей, ваша светлость.
Сократ
По храбрости этого Льва можно сравнить только с лисицей!
Тезей
И то правда, а в полете мысли его разве что гусь обгонит.
Диоген
Позвольте возразить, ваша светлость. Его храбрость не сильнее его остроумия, а ведь лисица гуся всегда задерет.
Тезей
По крайней мере его остроумие его храбрости точно форы не даст, поскольку гусь лисе не товарищ. Ну, да ладно, оставим его наедине с собственным остроумием и послушаем-ка, о чем нам поведает Луна.
Луна
Фонарь в моих руках – двурогая луна.
Диоген
Рога у него должны быть на голове, а не на фонаре, раз уж он луну изображает.
Тезей
Он же не полумесяц какой-нибудь. Его рога окружающим не видны, поскольку замкнуты в окружность.
Луна
Фонарь в моих рука – двурогая луна,
А я – тот человек, что на луне вам виден.
Тезей
Вот это действительно грандиозная ошибка! Если он – человек на луне, то не фонарь должен находиться в его руках, а он – в фонаре.
Ипполита
Достала меня эта луна. Нельзя ли ей как-нибудь поменять фазу?
Тезей
Судя по тому, как еле теплится свет ее разума, это ущербная луна. Так что перемены долго ждать не придется.
Сократ
Ну, что ж ты, Луна! Продолжай свое угасание!
Луна
Да чего продолжать-то? Мне сказали выйти и просто сказать: так мол и так, фонарь – это луна, а я – человек на луне.
Диоген
Ну тогда помалкивай! Вон Фисба идет.
Входит Фисба.
Фисба
Ну, вот, та самая гробница…
А где обещанный Пирам?
Лев
А-а-а!
Диоген
Браво, Лев! С блеском прорычал!
Фисба кидает Льву накидку и в ужасе убегает.
Тезей
Браво, Фисба! С блеском убежала!
Ипполита
Браво, Луна! С блеском светит! А что? Приятный такой рассеянный свет…
Лев разрывает накидку.
Тезей
Как разорвал-то! Нет, ну как разорвал! Браво, Лев!
Диоген
И тут, понятно, приходит Пирам…
Входит Пирам.
Сократ
И тут, понятно, убегает Лев…
Убегает Лев.
Пирам
Луна, благодарю за солнечный твой свет!
Твои косые золотистые лучи
Дадут мне Фисбу разглядеть в ночи!
Но стоп! Накидка фисбина… О, нет!
Она в крови! Хана любви!
И свет в очах погас!
Где ты, мой свет? Тебя уж нет?
О, жуткий, горький час!
Судьба, приди! Меня срази!
Все фурии, ко мне!
О, зло из зол! Конец пришел!
Пылаю, как в огне!
Тезей
Такая страсть и гибель возлюбленной кому угодно настроение испортят.
Ипполита
Вам бы все шуточки! А мне на самом деле жалко мужика.
Пирам
Природа, для чего ты львов тут развела?
Чтоб Фисбочку мою зверюги растерзали?
Красавицу такую, что едва ли
Когда-нибудь такая же жила…
Разъев глаза, теки слеза!
Иду к тебе, мой друг!
Войди, клинок, в мой левый бок,
Где сердце тук-тук-тук.
Я умер! Ша! Лети, душа,
Покинув жалкий прах.
И ты, луна, иди ты на…
(Луна уходит.)
Я умер, умер, ах…
(Умирает.)
Диоген
Умер достоверно. Вот только зря он по смерти так натужно жмурится.
Сократ
Казалось бы, хороший человек. А умер, и – нет, ясно, что полное ничтожество.
Тезей
При помощи опытного хирурга он еще может встать на ноги, но при этом оказаться полнейшим ослом.
Ипполита
Почему ж это Луна ушла раньше времени? Как теперь Фисба отыщет своего возлюбленного?
Входит Фисба.
Тезей
Она на него по звездам выйдет. И приступ ее отчаянья положит конец всему этому безобразию.
Ипполита
Из-за такого красавца этот приступ может затянуться. Надеюсь, она будет по-военному лаконичной.
Диоген
Она ничуть не хуже своего избранника. Пылинка перетянет чашу, если весами измерять их достоинства – его (упаси Господи!) мужские и ее (Боже сохрани!) женские.
Сократ
Вот она уже высмотрела его своими очаровательными глазками!
Диоген
И теперь наверное думает: что бы это значило?
Фисба
Мой друг, ты спишь? Меня услышь!
Пирам, очнись, я здесь!
Молчит, как гриб. Погиб? Погиб!
Любимый вышел весь!
Уста – как мел! Как вишня – нос!
Лоб – тоже бел, как мел!
И весь от пяток до волос,
Как лед, похолодел!
Не видно глаз в ужасный час,
Зеленых, как порей!
Рыдайте все! В своей красе
Он был мне всех милей!
Умолкни, речь! О, вострый меч,
Проткни же грудь мою!
Пока, отец и мать! Конец!
Адью, адью, адью.
Тезей
Остались только Лев и Луна, чтобы похоронить покойников.
Диоген
Эй, еще Стена! Про Стену-то забыли!
Подхват
Нет, смею вас уверить, стены, которая разделяла их веками враждовавшие семейства, больше не существует!
